Репрессии

Южный Урал "Кувандыкский Кронштадт"

Кувандыкский Кронштадт
Исполнилось 90 лет со времени крестьянского восстания, которое вспыхнуло в Орском уезде в конце ноября 1920 года. Многие десятилетия оно замалчивалось местными историками и краеведами. Характерно, что в "Кувандыкской энциклопедии" 2006 года о нем не упомянуто даже в описании сел, где восстание развернулось. Сегодня мы решили приоткрыть его страницы - в память о народном движении и важных уроках. Главный из этих уроков заключается в следующем: трагическое неумение власти, пусть и в погоне за высокими целями, посчитаться с реальным положением населения, его насущными интересами. Это может поставить людей в отчаянное положение и заставить их решиться на ожесточенную борьбу.
Сразу оговоримся: авторы этой публикации руководствовались не совсем одинаковыми мотивами. Преподаватель ОГУ Р. ВОСТРИКОВА, предки которой были активными участниками того восстания, видит в них мучеников, она стремится отдать должное их памяти, поэтому ей не хочется, например, говорить о неоправданной жестокости, которая бросает тень на восставших. А журналист В. НИКИТИН пытается преодолеть новую односторонность в описаниях и оценках революционных событий, которая так характерна для таких предвзятых историков, как Н. Сванидзе. Да, не надо бояться говорить о том, в каких муках зарождалась советская власть, но говорить нужно честно и без купюр. Иначе мы так и не доживем до исторических истин, а значит, и согласия в обществе.
С этим Раиса Михайловна в конце концов согласилась. Тем не менее авторы договорились дать не общий текст, а перемежающие друг друга описания и комментарии. При этом приоритет остается за Р. Востриковой. Прежде всего потому, что она глубоко вникла в ход восстания, изучила его документы, судьбы людей. И вообще, нельзя не отдать должное ее сопереживанию тем давно отстрадавшим людям, верности своим фамильным, национальным и православным корням.
Собственно, у журналиста оказалась куда более скромная задача: время от времени напоминать читателям, что это был все-таки вооруженный бунт против реальной власти и что восставшие осложнили свое положение эксцессами. Кроме того, именно В. Никитину придется сделать вывод о том, сыграло ли это восстание, которое произошло до известного Кронштадтского, какую-то роль в повороте государственной политики в отношении крестьянства.
Далее следует описание общего хода восстания, которое принадлежит перу Р. Востриковой.
"Зеленая банда"
Восстание в Орском уезде не имело себе равных на Южном Урале ни по размаху, ни по числу жертв. Волнения начались 18 ноября в селе Чукари-Ивановка (ныне Кувандыкского района). Во главе восставших оказались участники 1-й мировой войны К. А. Крыгин, М. А. Кофейников, Г. Я. Крыгин, Д. Валявин и другие. Повстанцы взяли власть в селе в свои руки, арестовали, а затем расстреляли продармейцев.
Восстание перекинулось на другие хутора и села, соседние волости и территорию Башкирии. У башкир лидером восстания был Хаджи-Ахмет Юмасов.
26 ноября 1920 года восстало население села Сара. Здесь было самое массовое и организованное выступление. Повстанцы разоружили волисполком и работавших там коммунистов, избрали новые сельский совет и волостной исполком, захватили станции Сара и Блява, разобрали железнодорожный путь, срубили телеграфные столбы.
Выступление саринцев было подавлено 68-й бригадой внутренних сил, регулярными войсками из Оренбурга, Орска и других городов.
Стояли страшные морозы. По данным Интернета, в 1920 году зафиксировано самое холодное время: 30 ноября - 35,7 градуса мороза, 1 декабря - 34,3 градуса.
С подавлением саринского восстания волнения среди крестьян Орского уезда не прекратились.
В январе 1921 года движение повстанцев продолжалось в окрестностях села Преображенского (ныне райцентр Зилаир в Башкортостане). Основные их силы были сосредоточены в Петровке (Макайла). Для подавления восставших из Преображенского был направлен отряд красноармейцев под командованием Зайцева, позже подошла артиллерия. Повстанцы были разбиты.
Вот что пишет в альманахе "Гостиный Двор" бывший работник областной прокуратуры, изучавший историю восстания, Ф. Ишбулатов: "Вспыхнув в поселке Чукари-Ивановка, восстание разрослось до огромных размеров. Когда началась войсковая операция по ликвидации мятежа, повстанцы оказывали яростное сопротивление. Об этом прямо сказано в приговоре Оренбургско-Тургайского революционного трибунала от 7 июня 1921 года.
Когда мятеж был подавлен, начались облавы и массовые аресты. Из-за нехватки помещений часть арестованных (в том числе и участников саринского восстания) направили в соль-илецкий концентрационный лагерь.
Следствие проводилось упрощенными методами, иногда приговор выносился уже на третий день после ареста. Вот один характерный штрих: в постановлении о предании суду от 23 декабря 1920 года записано: "Дело назначить к слушанию на 24.12.20 г., свидетелей на суд не вызывать, выступлений правозащитников не допустить".
...К 16 января 1921 года выездной сессией реввоентрибунала было рассмотрено 105 дел, по ним приговорено к расстрелу 88 человек, к лишению свободы на срок от 20 до 5 лет - 87, на различные сроки - 175, оправдано - 58, освобождены за недостаточностью улик - 40 человек.
Повстанцев судили за участие в банде, названной "зеленой", хотя они объявили себя Крестьянской армией.
Осужденные на смерть
В архивном деле № 545, заведенном на 41 повстанца из села Сара, имеется прошение осужденных:
"Приговором Реввоентрибунала от 25 сего декабря мы осуждены к расстрелу. Срок исполнения приговора истекает сегодня в ночь. Ввиду возбужденного ходатайства перед товарищем Лениным о даровании жизни, в свою очередь убедительно просим выездную сессию Оренбургского реввоентрибунала впредь до получения определенного ответа по существу ходатайства исполнение приговора приостановить. Обращаясь к вам, товарищи, как к судьям совести и закона, мы, осужденные на скорую, неожиданную для нас смерть, в последних к вам словах заявляем, что страшно, очень страшно умирать вполне здоровому физически и умственно человеку и как бы хотелось жить!
В ожидании милостивого ответа остаемся осужденные Меркулов, Виганд, Кофейников, Хорошев, Степанов".
Кто же эти люди, обреченные на смерть?
Иван Иванович Меркулов, 35 лет, из крестьян Курской губернии, в семье 3 человека. Имущественное положение - корова, лошадь. Образование - церковноприходское. До революции 1917 года служил на железной дороге, после революции - бухгалтер саринской мельницы. У восставших руководил агитационным отделом.
Его помощник Николай Николаевич Степанов, 28 лет, из крестьян Самарской губернии, женат. Имущественное положение - корова. Образование - одноклассное училище. До революции служил в Оренбургском губернском земстве писцом, страховым агентом, после революции - председатель потребительского общества села Сара.
То, что специалист по продовольственному обеспечению, наделенный высокими полномочиями советской власти, не только примкнул к восставшим крестьянам, но и активно агитировал против нее, свидетельствует о веских причинах, побудивших его к этому роковому решению.
Ниже приводим проект воззвания, написанный Степановым:
"Граждане! Кризис продовольствия ставит тружеников-крестьян в безвыходное положение по отношению к дальнейшему жизненному существованию, и перед нами в настоящее время стоит один вопрос: или жить, или умереть..." Это вынудило граждан Саринской, Карагай-Покровской... волостей и всех прилегающих к ним поселков выступить на защиту себя с оружием и дубиной в руках. Посему Революционный комитет с. Сара обращается ко всем гражданам Саринской волости выступить всем от мала до велика на защиту своих собственных прав и освобождения себя от ига насильников трудящихся. Об организации помощи восставшим сообщать по адресу: с. Сара, Революционный к-т".
На допросе он объяснял: "Я чувствовал, что крестьяне враждебно относятся к коммуне, и кризис продовольствия - а потому я это воззвание в такой форме сфразировал".
Следующий приговоренный - бухгалтер саринской многолавки Андрей Федорович Виганд, 32 года, из крестьян Самарской губернии, женат, двое детей. Имущественное положение - лошадь, корова. Образование - 6 классов коммерческого училища. До революции служил в складе земледельческих машин города Орска и был на военной службе.
В деле имеется приказ, написанный Вигандом:
"Приказываю немедленно с получением сего собрать весь отряд до одного воина, представить немедленно в штаб в (село) Сару для выполнения боевых задач, порвав предварительно все телеграфные и телефонные провода, помня, что неисполнение есть величайшее преступление к трудовому крестьянству. Напоминая о великих задачах, возложенных на нас настоящим моментом, предлагается не терять связь между Воронежским отрядом и окрестным башкирским населением. Вперед. С нами Бог. Победа за нами".
Среди приговоренных участник 1-й мировой войны унтер-офицер Семен Петрович Кофейников, 30 лет, крестьянин села Сара. Имущественное положение - дом, 2 лошади, стригун, 2 коровы, подтелок, 5 овец. Образование - приходское. Член Саринского исполкома. Участвовал в захвате восставшими станций Сара и Блява. "Открыто против партии коммунистов с оружием в руках боролся 3 дня и был пулеметчиком, стрелял по красноармейцам в бою в селе Сара".
Григорий Васильевич Хорошев, 30 лет, из крестьян Уфимской губернии, женат, двое детей. Имущественное положение - лошадь, корова, дом. Участник 1-й мировой войны, в 1920 году мобилизован в Красную армию: "Служу в 5-м запасном полку в г. Оренбурге и 18 ноября просился за теплой одеждой, но меня не отпустил военком, и я тогда того же числа уехал самовольно из полка". Его судили как дезертира и участника восстания.
Праведный гнев, переросший в месть
А теперь слово берет журналист.
У восстания в районе Орска и Кувандыка были объективные, признанные впоследствии причины. Но все же наивно выглядят сетования приговоренных к смерти, будто решение о расстреле оказалось неожиданным для них и вроде несправедливо лишать жизни физически и умственно здоровых людей. Но ведь они не могли не знать, на что шли в суровой обстановке Гражданской войны, выступив против власти, поддерживаемой большинством. Это были, как мы видим, грамотные люди, которые должны были сознавать последствия своего вооруженного выступления.
А главное - с чего они начали восстание. Вот что пишет в "Гостином Дворе" уже упоминавшийся бывший прокурорский работник Ф. Ишбулатов:
"Первым делом восставшие жестоко расправились с продармейцами, прибывшими в поселок Чукари-Ивановка, в том числе командиром Князевым и его женой (после того как восстание было подавлено, здесь было обнаружено 28 обезображенных тел бойцов продотряда и других представителей власти: позже нашли жену Князева - с отрезанными грудями, со вбитым во влагалище колом). Затем в поселке был организован штаб, объявлена мобилизация, создана следственная комиссия. Подобные действия были предприняты и в других селах и хуторах".
Еще раз подчеркнем: это был оправданный протест против внеэкономического принуждения, насильственного изъятия продуктов. Но как часто таких протестующих губит собственная амбициозность, неправедность и неописуемая ненависть к ближнему. Они нередко сами быстро превращаются в узурпаторов, бросающих густую тень на в общем-то правое дело.
Хотелось бы думать, что в той расправе над продармейцами были повинны только несколько отморозков, а другие применяли насилие только по необходимости, в ответ на силу. Однако подобные эксцессы не могли не вызвать суровую ответную реакцию власти, да и население вряд ли было готово солидаризироваться с такой жестокостью защитников крестьян, еще не растерявших представление о заветах Христа. К слову сказать, восстание в селе Петровка было почти бескровным. Бунтовщики избежали расстрелов.
Восстание многие называют крестьянским. И по своей мотивации оно действительно было таковым. Но из характеристик Раисы Михайловны и документов видно, что его организаторами были не крестьяне, а бухгалтеры, торговые инспекторы, бывшие военные и представители сельской интеллигенции. Они выдвинули по сути эсеровский лозунг - советы без коммунистов, что наводит на мысль о связи восставших с другими центрами антибольшевистского противостояния в этом очень опасном для советской власти 1920 году.
Мы снова передаем слово Раисе Михайловне.
Луч надежды
В деле оказалось еще одно прошение приговоренных:
"Русский пролетариат в лице рабочего и крестьянина, уничтожив внутреннего врага - наемника буржуазии Врангеля и заключив мирные переговоры с иностранными государствами, после долгой и упорной борьбы готовится к великому пролетарскому празднику - победы над буржуазией и переходит к желанному мирному строительству жизни. Мы, вышеосужденные, также принадлежа к пролетарскому сословию, до момента крестьянского восстания добросовестно выполнявшие возложенные на нас обязанности службы и в большей или меньшей степени способствовавшие советской власти в осуществлении ее задач, желали бы так же, как и другие, принять участие в отпраздновании этого великого праздника и наравне с другими радоваться общею для всех радостью.
Приговором суда Военно-Революционного Трибунала мы не только не удостаиваемся пережить это великое торжество - у нас отнимается самое дорогое для человека - жизнь, а семьи наши после нас обречены на вечные слезы и нищенство. Ввиду изложенного - ходатайствуем перед Оренбургским Военно-Революционным Трибуналом, находящимся в г. Орске, о замене расстрела другим наказанием, какое только найдет Революционный Трибунал применить к нам, осужденным. В свою очередь мы даем торжественное обещание впредь честно и непоколебимо стоять на страже интересов выразительницы воли пролетарского народа - Советской власти и своими действиями искупить навлеченную на нас вину и оправдать доверие Советской власти".
27 декабря из Москвы была получена телеграмма: "...Президиум Восьмого Всероссийского съезда Советов предлагает исполнение смертного приговора над осужденным Меркуловым, Вигандом, Степановым, Хорошевым, Кофейниковым немедленно приостановить, прислать в ЦИК копию приговора и заключение следователя. Секретарь съезда Енукидзе".
Осужденных ознакомили с содержанием телеграммы, и у них появилась надежда. Потянулись мгновения, часы и дни томительного ожидания. Как провели они это время, нам неведомо.
Р. ВОСТРИКОВА,
В. НИКИТИН.
(Продолжение следует)
Что же заставило людей разных социальных групп, выходцев из разных губерний принять участие в восстании, центрами которого стали Чукари-Ивановка, Сара, Федоровское и другие села нынешнего Кувандыкского района? Мы долгое время не давали им ответить на этот вопрос, а поэтому сейчас не побоимся дать слово бывшим мятежникам. Их объяснения озвучивает Раиса Михайловна.
Чтоб не отдать последний хлеб
Командир повстанцев из села Ивановское Федор Рогалев на допросе заявил: "Восстание населения вызвано притеснением со стороны властей: реквизиция всего хлеба, не считаясь с нормой, не оставляя ни на один день хлеба для существования как для населения, так и скота; дерзкое обращение с крестьянами на продовольственной почве".
Вот почему крестьяне, многие из них бывшие фронтовики, были вынуждены взяться за оружие. "Чтобы не дать последний хлеб" - как свидетельствовал Николай Минжулин, 36 лет, хлебопашец из поселка Каратальский, член Саринского волисполкома.
Начальник мобилизационной части мятежников в Саре Прокопий Степанович Логинов (47 лет, женат, 10 детей) на вопрос, каковы цели, задачи, лозунги восстания, ответил: "Ввиду того, что Советская власть все отбирает у крестьян. Кроме того, совработники доняли крестьян своим насилием".
Комендант восставшего села Панкратов, объясняя, не насильно ли привлекалась интеллигенция к организации и агитации, ответил: "Все работали добровольно и идейно".
В агитотделе под руководством Меркулова и Степанова работали начальник почты А. Н. Севастьянов, учителя и работники культуры М. Д. Самохина, В. И. Кочетков, К. Захаров, К. Е. Григорьева и А. М. Кадошникова. Они переписывали воззвания. Вот одно из них: "Солдаты-красноармейцы! К вам обращается трудовое крестьянство с вопросом, задумывались ли вы, что сейчас творится в ваших селах и что вы представляете собой в рядах армии? На это мы вам поясним: деревни разорены, хлеб выгружен до зерна, скот сведен со двора, а вы косвенно пособляете этому, ослепленные речами коммунистов, вы способствуете разорению ваших отцов, матерей, братьев, сестер. Пора перестать быть игрушкой в руках тунеядцев, обманывающих вас на каждом шагу.
Смело переходите к нам в ряды с оружием, где и должно быть ваше место в рядах ваших братьев и отцов. Верьте вашим отцам, что не по прихоти и наущению мы восстали, а по необходимости, дабы спасти остатки своего хозяйства и спасти себя от голодной смерти, спасти великие завоевания революции.
Итак, сыновья наши, без колебания в наши ряды".
Нельзя сказать, что руководство местных органов - военных, партийных, советских - не видело надвигающейся беды. Наш соавтор разыскал приказ № 352 по 1-й армии: "В Орский уездный исполком ежедневно является масса граждан со всевозможными заявлениями на незаконные действия воинских частей, расположенных на территории Орского уезда, а в частности 20-й и 24-й дивизий, из которых красноармейцы произвольно, без ведома граждан и совдепов, забирают на полях стога и ометы сена, скирды необмолоченного хлеба, рогатый молочный скот и т. п., о чем Орский уездисполком неоднократно обращался к коменданту г. Орска и начальнику 24-й дивизии как лично, так и письменно о прекращении таких самочинных явлений. Но последними до сего времени ничего предпринято не было, кроме того, слишком ненормальное явление - пользование подводами как воинскими частями в целом, так и проходящими красноармейцами в одиночку, которыми забираются все подводы без исключения и угоняются за 100 верст и далее и держатся бесцельно по целым неделям, что в корне разрушает сельское хозяйство, а тем более на территории Орского уезда, где почти весь хлеб лежит в поле скошенный в копнах и граждане не имеют возможности убирать с полей по вышеуказанным причинам, и т. о. в смысле уборки хлебов Орский уезд находится в самом безвыходном положении и в случае ненастной погоды весь хлеб может пропасть... Убедительно прошу политотдел принять самые решительные меры против таких незаконных явлений..."
Горнозаводские землю не искали
При работе над своей родословной на основе документов областного архива мною были составлены списки основателей Сары и горнозаводских фамилий. Установлено, что костяк повстанцев составили выходцы с Преображенского завода. Ныне это райцентр в Башкортостане - Зилаир, он моложе Оренбурга на 5 лет. Публикация о самом южном на Урале медеплавильном заводе была в "ЮУ" 10 сентября 2008 года.
Среди восставших - представители старинных династий Преображенского завода: Антипины, Бусалаевы, Богатовы, Бурзянцевы, Бучневы, Валявины, Гавриловы, Горшенины, Григорьевы, Денисовы, Ерастовы, Ефремовы, Захаровы, Ильины, Калинины, Ковригины, Козловы, Кофейниковы, Крыгины, Куватовы, Кувшиновы, Макаровы, Малофеевы, Мамыкины, Мокины, Новиковы, Овчинниковы, Павловы, Рогалевы, Самохины, Сентюрины, Серковы, Суровцевы, Фомины, Чернышевы, Шонгины.
И это неполный список, так как из 105 дел, заведенных на участников восстания, в архиве обнаружено четыре.
После отмены крепостного права горнозаводские были приписаны к Оренбургскому мещанскому обществу и получили возможность свободной деятельности. А хлебопашцы - выходцы с завода основали села Сара, Чукари-Ивановка, Сарбай, Карагай-Покровка и другие.
Сначала они арендовали землю у башкир - до 1878 года. Затем, пожелав прочнее обустроить свою жизнь, выкупили землю в вечное владение... Со всеми расходами обошлось по 5 рублей за десятину. Куплено земли в вечное владение 20687 десятин казенной меры (1 дес. = 1,093 га). Возникло село Петропавловское - так до революции называлась Сара.
Положение к 1897 году было таковым: "Сеют здесь преимущественно пшеницу и в меньшем размере овес и рожь, ячмень же, просо, гречу и полбу вовсе не сеют, причем десятина пшеницы дает в урожайные годы средним числом 100 пудов (15 ц/га), раньше было 200 (30 ц/га) и более пудов... Поселившись на привольных землях, усердно и умело принялись за хлебопашество, делая довольно порядочные засевы, и благодаря хорошим урожаям и сравнительно высоким ценам на хлеб имели возможность приобрести такое количество земли и обзавестись порядочной, а большинство и довольно хорошей постройкой, скотом и земледельческими орудиями, железными немецкими сеялками, косилками, молотильными машинами, что весьма много способствует скорой уборке хлеба и сенокоса... В селе Петропавловка питейных заведений нет и не было... Имеется кожевенный завод; две водяные и две ветряные мельницы; 3 кузницы и одна маслобойня, две бакалейных и две мануфактурных лавочки при домах, существует в селе небольшой базар, съезд преимущественно башкир и русских с ближайших хуторов".
Это из архивных материалов.
Построена была церковь, три выпуска сделала школа. Большие чистые дома, обилие скота и запасы хлеба - свидетельство зажиточности жителей, которую они приобрели вследствие воздержанной жизни, умения вести хозяйство и дружной взаимной общественной поддержки.
Вот почему большевистский лозунг "Землю - крестьянам" здесь не встретил благодарной поддержки. Бывшие крепостные уже владели землей. Своим честным трудом, потом и кровью заработали себе эту землю и по-доброму хозяйствовали на ней.
До роковых событии 1917 года горнозаводские состояли в близких родственных отношениях, были едиными по вере и духу. Именно этим можно объяснить такое единомыслие и сплоченность восставших.
Ишбулатов: "О приговоренных к расстрелу надо сказать, что все они не скрывали своего отношения к Советской власти и на допросах прямо заявляли, что добровольно и сознательно встали на путь вооруженной борьбы с ней".
Откуда такая прямота и бесстрашие? Во-первых, повстанцы верили в справедливость рабоче-крестьянской власти. Кроме того, были глубоко верующими, православными людьми. Село Петропавловское было известным центром старообрядчества. Саринские кулугуры имели громадное влияние на своих единомышленников не только в Оренбургской, но и в Пермской и Томской губерниях, в поисках священства предпринимали неоднократные путешествия к границам Индии и Китая, изъездили Кавказ и Персию.
"Неправдоглаголание" и лжесвидетельство для верующих - недопустимый грех. Они не были искусны во лжи и поэтому своим прямодушием на следствии обрекали себя на гибель.
Из протокола допроса Василия Алексеевича Фомина: "Признаешь ли ты себя виновным в том, что участвовал в бою против сов. власти? - Признаю, что я участвовал. На станции Сара, на Дергайше производили обыск, аресты... Когда мы окружили станцию Сара, то я стрелял в дверь, где помещалась Ортчека, бросали бомбы в окна по моему совету..."
Конечно, многие осужденные пытались оправдаться на следствии, ведь за спиной оставались семьи. Иногда просто молчали: "Петр Хорошев от вопросов отклоняется, то есть не хочет показывать ни на какой вопрос".
У восставших не было явного лидера, что тоже подчеркивает стихийность. Но в каждом селе нашелся свой руководитель. Комендантом Сары стал Степан Максимович Панкратов, 45 лет, крестьянин, в семье четверо душ. Имущественное положение - 2 лошади, 2 коровы, 5 овец, дом. С 1914 года - на военной службе, после революции - весовщик саринской мельницы. Судьба его по архивным документам пока не установлена.
Вероятно, у восставших оставались связи с родственниками в Бузулукском уезде и повстанцы были хорошо осведомлены о летнем восстании там дивизии под командованием Сапожкова. Поэтому на митинге в поселке Воронежский Т. Боборыкин приветствовал "Сапожкову армию".
Повстанцы были плохо вооружены. "Мы все выбежали на улицу и пошли к исполкому, где уже собралось много народу - кто с вилами, кто с оружием..." - из показаний Егора Дмитриевича Бучнева. У 150 крестьян села Ивановского, которые решили напасть на продотряд, расположившийся в Федоровском, было только 25 винтовок. Тем не менее восстание разрасталось, в него вовлекались все новые и новые села. В Байгуле, например, был сформирован отряд "зеленых" в 250 человек при сорока винтовках.
В. Никитин. Из всего этого видно, что восстание не было продиктовано поверхностными мотивами. Видимо, многие и многие исподволь, самостоятельно, наблюдая сложившееся бытие, пришли к выводу: дальше так жить нельзя. Другое дело, что восставшие увлеклись своим недовольством, не смогли реально оценить обстановку и меры, принимаемые властью. Ведь продразверстка была во многом вынужденной мерой. Надо было кормить немалую армию, спасать города, запасы хлеба для которых были подточены еще Первой мировой войной. Требовалось защитить бедные слои населения. И все это - за счет состоятельного мужика, у которого и лопнуло терпение. Восстание сразу же получило определение как кулацкое. Доля правды тут есть. Но мы сегодня научились считаться с тем, что кулак был не только мироедом, но и важнейшей производительной и организующей силой в селе. Опасно было подтачивать его заинтересованность в выращивании товарного зерна, в свободной торговле.
Тут сказалась и слабая работа органов власти с населением, чему в это время способствовали не только отсутствие подготовленных кадров на местах, а и повальный тиф. Например, сотрудники Орского уездного военкомата были полностью парализованы болезнью. А партийные организации оказались настолько слабы, что потеряли связь с селами.
Однако в уезде была организованная сила, которую недооценили восставшие. Это регулярные части Красной армии. Они были сразу брошены на подавление крестьянского мятежа.
Начавшиеся вскоре стычки с регулярными войсками показали слабость крестьянских формирований. Первого декабря они сдали Чукари-Ивановку - один из важнейших центров восстания. А настоящий разгром начался после поражения восставших под Ново-Покровском. Против них была развернута целая войсковая операция. Мужичья пехота и конница оказались рассеянными по степи, загнаны в леса. Но нельзя сказать, что только из-за трусости. Восставшие яростно сопротивлялись, они раз за разом бросались в бой с красными и держались до последнего, пока не почувствовали свое бессилие. Сказались слабость внутреннего сплочения, которое дается долгой выучкой, отсутствие единого командования да и сама возможность разбежаться в случае неудачи.
Такова судьба почти всех крестьянских восстаний, в основе которых лежит только протест, знание "как не хотим жить", но нет единой политической программы, организации, способной сцементировать движение.
Однако было ли это напрасным риском, бесполезной растратой сил и жизней? И почему мы назвали публикацию "Кувандыкским Кронштадтом"?
Р. ВОСТРИКОВА,
В. НИКИТИН.
3. Кувандыкский Кронштадт
Один из откликов, которые уже начали поступать на публикацию о крестьянском восстании, привлек наше внимание своим пониманием различия позиций двух ее авторов. Читатель "Южного Урала" сказал нам, что согласен и с тем, и с другим. Он правильно подметил, что журналист и краевед не противоречат друг другу в главном: в оценке объективных причин протеста народа, который круто ввергли в социальный эксперимент и ради объявленных будущих высоких целей чуть ли не отняли средства выживания. В этом смысле нынешнее село в чем-то повторяет судьбу того, послереволюционного. Насильственно разрушив прежний его уклад, либерал-радикалы (а многих из них можно назвать перевернувшимися большевиками-троцкистами) лишили людей привычной опоры в коллективах, рабочих мест, превратили реальных хозяев земли (пусть и в составе колхозов) в номинальных владельцев паев, которыми большинство не в состоянии воспользоваться.
Конечно, сегодняшняя ситуация в селе не столь отчаянна и поэтому кровавых выступлений крестьян не предвидится.
Но все же тот урок забывать не надо. Оттого-то мы обращаемся к истории того восстания.
Расплата В первых двух частях публикации мы рассказали о ходе мятежа, его очагах, мотивах и лозунгах, а также о боях, в ходе которых восставших разгромили регулярные войска Красной армии.
Участников выступления схватили, организовав облавы, и отдали в руки ревтрибунала. Следствие и сам суд были ускоренными. И не только потому, что сказалось постреволюционное пренебрежение правами людей. Нет, тогда еще не было того репрессивного беспредела, который стал довольно распространенной практикой позже. Но слишком очевидна была антибольшевистская направленность восстания и наглядны его кровавые следы.
Приговор был, конечно, суровым, хотя его нельзя назвать огульным или сугубо мстительным. 88 человек, организаторов и активных участников восстания, были поведены под расстрел, 262 осуждены на различные сроки, 58 оправданы, а 40 освобождены за недостаточностью улик. В этом нельзя не видеть относительно объективную работу следствия, которое даже в условиях ускоренных процедур постаралось разобраться в степени вины каждого. К расстрелу были приговорены Кофейников, Рогалев, Валявин, Крыгин, Шевченко, Калинин, Мамыкин, Бесов, Хомяков, Кабанов, Бурзянцев, Кашин, Марычев, Дрягин и другие.
И все же хотя наказание и определялось в соответствии с тяжестью вины, однако без учета реальных мотивов вооруженного выступления. Приговоренные напрасно надеялись, что будут приняты во внимание причины, толкнувшие их на отчаянный шаг. Эту их надежду, как уже отмечалось, усилила телеграмма секретаря VIII Всероссийского съезда Советов Енукидзе, приостановившая исполнение смертного приговора. Она пришла из Москвы 27 декабря 1920 года.
Но 5 февраля 1921 года Президиум ВЦИК принял постановление, в котором отклонил ходатайство о помиловании. И спустя двадцать дней в 11 часов ночи расстрельный приговор Оренбургского реввоентрибунала был приведен в исполнение.
Тогда, конечно, учитывались не мотивы восстания, а его политическая направленность, которую однозначно выдавали лозунги, провозглашенные предводителями: "Долой коммунистов!", "Бери в руки потверже дубину и смело иди на твоего врага-коммуниста...", "Свергнем ненавистное нам иго коммунистов...".
Понятно, что власть увидела в восстании прежде всего угрозу своему существованию именно в силу политической, идеологической окраски намерений бунтовщиков. Увидела в его организаторах непримиримых врагов социалистических преобразований. Когда Президиум ВЦИК установил по материалам следствия масштабы и характер вооруженных действий крестьянской армии, он подтвердил суровый приговор ревтребунала.
Зачинатели всероссийского протеста
Вопрос о мотивах выступления мы подчеркиваем не случайно. Они были как бы отброшены, скорее всего, сознательно. Это позволило объявить восставших сборищем бандитов. Они не признавались носителями во многом справедливого протеста, а тем более идейными противниками. "Банда зеленых", "кулацкие прихвостни" - вот типичные определения, которые приговоренные слышали из уст обвинителей и судей.
Мертвые, конечно, сраму не имут. Но остались их близкие, обреченные на презрение. Многие десятилетия они носили клеймо родственников бандитов и убийц. И одна из задач этой публикации - хотя бы с запозданием, но исправить эту несправедливость. Исправить публично, перед лицом десятков тысяч оренбуржцев. При этом надо отметить, что в глазах узкого круга близких справедливость уже давно восторжествовала. Все крестьяне, осужденные за участие в восстании, посмертно реабилитированы. В указе президента от 18 июня 1996 года прямо подчеркивается, что они не могут быть "признаны участниками бандформирований".
Тут, конечно (с точки зрения журналиста), не все однозначно. Мы знаем, что большинство репрессированных пострадали при отсутствии состава преступления. В данном же случае налицо участие в расправах над людьми, в том числе и невооруженными. Но все же нельзя не согласиться, что восставшие крестьяне не были разбойниками с большой дороги, они поднялись не в целях грабежа или в силу низменных инстинктов, а защищали коренные интересы большой группы населения, пострадавшего от жесткого социального эксперимента.
Более того, есть основание думать, что восстание в Орском уезде, в селах на территории нынешнего Кувандыкского района сыграло свою роль в радикальном повороте экономической политики большевиков и Советской власти. По крайней мере, в 15-м томе новейшей "Большой Российской энциклопедии" Урал и Приуралье называются в числе регионов, где развернулось сопротивление продразверстке и политике "военного коммунизма". Как мы видели из документов, которые разыскала Р. М. Вострикова, местные представители власти сознавали опасность политики насильственного изъятия хлеба. Они предупреждали, что произвольное вмешательство армии в дела хлеборобов, постоянное изъятие у них тягловой силы приводит к ослаблению хозяйств и протестам населения. Но меры против практики чрезмерных изъятий тогда не были приняты советским правительством.
Потребовалось восстание матросов в Кронштадте, чтобы были наконец внесены решительные коррективы в экономическую политику. Матросами ключевой военно-морской базы Балтики были вчерашние крестьяне, которые не потеряли связи со своими селами, хорошо знали о положении в деревне. Их недовольство и использовали вожаки мятежа, от которого рабоче-крестьянское государство повисло на волоске.
К этому времени "тяжесть налогообложения", как сказано в "БРЭ", "составила не менее 25 процентов условного чистого дохода крестьянского хозяйства - вдвое больше по сравнению с периодом до 1-й мировой войны". Жители деревни, конечно, не могли не сравнивать свою прежнюю жизнь с послереволюционной, и сравнение это не всегда оказывалось в пользу Советской власти.
Заметим, что сегодня крестьяне тоже сталкиваются со своего рода реквизицией продукции, делается она за счет низких цен и осуществляется в интересах не большинства, а зерновой олигархии.
Только после ряда восстаний в Тамбовской, Воронежской областях, в Поволжье, на Урале, Северном Кавказе и в Западной Сибири и мятежа в Кронштадте была осознана угроза большой крестьянской войны и руководство страны решительно отказалось от режима "военного коммунизма". В марте 1921 года было объявлено о переходе к НЭПу. Главными направлениями новой политики стали замена продразверстки продналогом и поощрение свободной торговли произведенной продукцией. Частичное возвращение рыночных отношений создало у крестьян заинтересованность в развитии производства, экономика села заметно оживилась. Уже с 1923 года стали расти посевные площади и через пару лет достигли уровня 1913 года, урожайность увеличилась на 11 процентов по сравнению со средней за 1901 - 1913 годы, довоенный уровень превысило и поголовье скота.
Все это изменило отношение крестьян к Советской власти, что сыграло решающую роль в дни грозных испытаний, которые уже были не за горами. В 1941 году началась Великая Отечественная, которая показала, что власть все же нащупала экономическую политику, обеспечившую смычку города и села.
В. НИКИТИН.

Послесловие. Раиса Михайловна Вострикова попросила снять ее подпись под последней частью публикации. Она считает, что ее участие в написании незначительно. Кроме того, ей, прямому потомку участников восстания, трудно подписаться под словами об участии мятежников в расправах над людьми, в том числе и невооруженными. Но для журналистов "Южного Урала" это принципиально важно. Сказанное - не укол, адресованный прошлому, а предостережение на будущее. Мы и впредь не гарантированы от протестных массовых выступлений, и их возможные организаторы должны помнить: общество не простит им бессмысленной беспощадности, какими бы благими целями ни были продиктованы насильственные действия.

Кувандыкский Кронштадт- газета Южный Урал

скачать

Отклик на публикацию в газете Южный Урал - Кувандыкский Кронштадт

ЗОВ ПАМЯТИ
В башкирском Зилаире открыт памятник участникам крестьянского восстания
В конце октября в один из башкирских поселков съехались оренбуржцы. Ранее незнакомые. Восемь человек собрались далеко от дома, чтобы почтить память дедов и прадедов, расстрелянных здесь.
...На страницах "ЮУ" рассказывалось о восстании крестьян, бывших рабочих Преображенского медеплавильного завода, чьи потомки рассыпались по всему Оренбуржью. Кого смогла, собрала одна из авторов публикации "Кувандыкский Кронштадт" Раиса Вострикова, краевед и преподаватель ОГУ. Накануне Дня жертв политических репрессий она повезла их в поселок Зилаир, на место расстрела. Благодаря ее исследовательской работе стало возможным установить там памятник.
Сегодня с участников восстания на территории нынешнего Кувандыкского района и башкирского Зилаира снято клеймо бандитов.
В Башкирии как у себя дома С небольшого плато виден весь Зилаир: черно-белый, посеребренный снегом - строгий и скромный. Одинокие стебли травы, растущей у самого обрыва, треплет ветер. Холодно, и люди невольно жмутся друг к другу. Почти все присутствующие здесь впервые. И все им кажется особенным и... родным.
- А я бы жить тут хотела, - вдруг сказала одна из молодых оренбурженок. И только что не вырвалось у нее - дышать этим воздухом, ходить этими тропами, по которым сотню лет тому назад ступали прадеды.
- Какое счастье жить там, где жили предки, - вырывается тут же у других. - Посещать кладбище, ходить в церковь, в которой молились еще твои прадеды...
И странно слышать практически одни и те же слова от людей совершенно разных и непохожих друг на друга. Словно и правда заговорила в них кровь - память поколений.
Мы приехали в Башкирию за день до открытия памятника. Нас встретили гостеприимные местные жители. Свозили в два села, которые в свое время основали рабочие медеплавильного завода. Кладбища показали. И ходили между могил кувандычане, оренбуржцы, тюльганцы, с волнением искали свои фамилии.
Рождение ребенка - редкий праздник
Сосновка и Петровка... И названия-то посещенных сел русские. И сами жители большей частью - тоже. По словам Сергея Трофимова, местного жителя, в 1877 году в Сосновке проживало около семисот человек. А сейчас 16. В этом году настоящий праздник случился - в селе родился ребенок.
Раньше здесь строительные артели были, обширные пашни, кузницы и мастерские, на месте которых и сейчас трава не растет, - вся земля промаслена. Разваливалось все постепенно. Сейчас живут люди в основном животноводством и бортничеством.
Петровка выглядит богаче и перспективнее. Правда, и тут вдоль дороги - заброшенные дома. А из старинной церкви сооружен клуб... Перенесен церковный остов на другое место да переоборудован. В школе на 18 учеников приходится десять учителей. И одному богу известно, сколько еще продержится она до закрытия.
Когда едешь по Петровке, невольно удивляешься. Дома - это образцы постройки исконно русских изб. Оказывается, первые рабочие медеплавильного завода, основанного в 1748 году, были выписаны из Центральной России. К слову, многие из них и являются предками наших "путешественников". Самой Раисы Михайловны, организатора всего этой действа, благодаря которой и люди нашлись, что деньги на памятник выделили. Их, кстати, было немало. Каждый по мере сил помогал. Собирались отдельно средства и на саму эту поездку. С миру по нитке, с каждого по крохе, чтобы отдать долг не только своим родным, но и всем тем, кто безвинно пал.
Мы не смогли проехать мимо одного заброшенного дома. Заглянули внутрь - а там просторная комната с настоящей русской печкой. Даже убранство сохранилось славянское. Какие-то резные деревянные ящики, полочки... Один из валяющихся сундучков для домашней утвари с разрешения заведующей зилаирской библиотекой Любови Рачковой, проводящей экскурсию, забрали с собой. Художница и одновременно учитель живописи Марина Бусалаева взяла его, чтобы на уроках использовать в качестве модели.
- Такие самобытные вещи имеют свой дух и настроение, - сказала она, прижимая к себе сундучок как сокровище. И кто знает, может быть, ее дальние родственники жили в этом доме когда-то или вот по заказу этот сундук вырезали из дерева. Все может быть, потому каждый двор и каждая улочка здесь дороги тем, кто приехал сюда на поиски своих предков.
Не судить, но знать
На следующий день после экскурсии, после панихиды по усопшим, которую отстояли в Спасо-Преображенском храме, отправились на митинг по случаю открытия памятника жертвам крестьянского восстания 1920 - 1921 годов.
В воскресный холодный день на окраину села пришло немало народу. А кто бы мог предположить ранее, что жители Кувандыка, Оренбурга, Тюльганского района имеют свои корни именно здесь, в Башкирии? Что их деды и прадеды были расстреляны в двадцатые годы минувшего века именно тут… За что? Вопрос нелегкий. Ведь порой кажется, что за кусок хлеба, за глоток молока, за пару сапог. Углубившись в эту тему, легко уйти в сторону и вообще заблудиться.
- Мы не вправе судить никого, - говорит наш земляк, 73-летний Иван Егорович Мамыкин, приехавший почтить память родных, но, по сути, мало знакомых ему людей.
На мемориале выбиты имена Ильи и Феодосия Мамыкиных. Только кто из них кем приходится Ивану Егоровичу - вопрос. Родственные связи уже не установить.
- А хочется, - тихо улыбается Иван Егорович, - нельзя же жить Иванами, родства не помнящими. Меня сын спрашивает: "Папа, откуда мы, кто?" - а я даже ответить не могу толком. Вернее, не мог. Теперь хоть что-то понимать начинаю. Знаете, вот увидел памятник этот с выбитыми на нем именами моих родных и умиротворение какое-то почувствовал.
И рассказывает Иван Егорович кратко о том, что ему известно об истории своего рода.
Он знает, как раскулачивали мамину семью. Как дед с бабушкой после от голода умерли. Отец на фронте погиб, в боях под Великой Руссой. Припоминает из рассказов родственников, как во время продразверстки пришли в один двор зерно изымать. Как схватил красноармеец корову за рог и потянул ее за собой, а хозяйка той коровы взялась за второй рог - лишь бы не увели кормилицу.
- Могу ли я осудить мужа или отца той женщины, что поднялись с оружием?.. Не жили мы в то время страшное, не нам и выводы делать. Главное - сейчас отдан последний долг памяти нашим предкам, которые просто хотели жить.
С Любовью Зиновьевной Эрастовой разговор получился долгим. Немолодая уже женщина отправилась в это путешествие с радостью, несмотря на болезнь, мешающую ей свободно передвигаться. Все тяготы и неудобства переносила с улыбкой и подчас терпеливо наблюдала за происходящими событиями из окошка машины. Приехать сюда ей было важно. Ведь здесь расстреляли деда. За участие в том же восстании, в котором пали и вышеупомянутые Мамыкины. Тогда ведь восстали одновременно чуть ли не десять волостей. Весь Южный Урал корчился словно в предродовых муках. Продразверстка... Согласно архивным данным, одно небольшое село Сара, что в Кувандыкском районе, должно было по плану сдать 76 тысяч пудов зерна. Это приблизительно 18 вагонов. Откуда столько? Причин взяться за оружие было много. Да что Южный Урал - вся Россия содрогалась в то время и потом долго болела, мучилась. И нельзя было даже упоминать имен репрессированных родных. Выросло поколение, знающее зачастую лишь отца да мать в роду. Меняли многие в первой половине прошлого века свои фамилии, переставляли буквы, лишь бы отвести от себя несчастья, которые тенью наводили на них репрессированные родственники.
А что нам Сосновка?
Вот и Марина Бусалаева, приехавшая на открытие памятника вместе со всеми, говорит, что раньше ее предки носили фамилию Басалаевы. Что, переменив букву, стали зваться по-другому, только в душе-то мало что изменились.
- Большая радость на сердце от того, что здесь сейчас нахожусь, - говорит Марина Анатольевна. - Ведь насколько важно было отдать долг памяти нашим родным. Огромное спасибо Раисе Михайловне за ее неравнодушие и энтузиазм.
Вообще в адрес этой женщины, совершившей настоящий поступок, было сказано много добрых слов. Семь лет непрекращающейся исследовательской работы Востриковой воплотились вот в этот памятник. Многие люди поспособствовали тому, чтобы он появился, но без этой энергичной женщины ничего бы не было. А началось все с изучения Раисой Михайловной истории своего рода.
- Знаете, я боялась браться за работу по восстанию и долго не приступала к ней. Не женская это тема. Столько перечитать всего пришлось страшного и будто бы самой пережить это. Выстрадать судьбу каждого из наших дедов. А в то время легких судеб, наверное, ни у кого не было. По крайней мере, у простых людей точно, - высказалась она.
Многое могла бы Раиса Михайловна рассказать о том, что прочла. Скупые архивные отчеты подчас красноречивее художественных произведений. Страшнее всего эта сдержанность фраз, рассказывающих о том, как гибли люди, шли друг на друга и порой вовсе утрачивали человечность, сами оказывались вне закона.
Богатый на страдания и войны ХХ век ушел в прошлое. И важно не забыть его уроков. Давайте вспомним хотя бы о том, что в селе Сосновка в конце XIX века жило 697 человек. На каждый двор по шесть ртов и двенадцать рук приходилось, а теперь на всю Сосновку - 16 человек, из которых один младенец. Что станет с ним, каким он вырастет? Выживет ли село? Можно было бы подумать: что нам, оренбуржцам, Сосновка? Только вот, как показывает жизнь, все мы скованы одной цепью. Многие не знают, где их корни. Вдруг здесь. Недаром в Зилаир 30 октября приехали люди из многих районов нашей области. Недаром многие из них не могли удержаться от слез. И казалось, что все они похожи один на другого. И будто бы пахло церковным ладаном, слезами свечей, зажженных в память о невинно убиенных.
Полина КУЗАЕВА.

Отклик на цикл материалов в газете "Южный Урал" "Кувандыкский Кронштадт"

И прошлое приходит в сегодняшний день
Разрешите изложить вслух мысли, возникшие после прочтения в газете "Южный Урал" цикла материалов "Кувандыкский Кронштадт".
Я житель села Сара Кувандыкского района Вячеслав Николаевич Сечнев. По профессии историк, имею более чем 30-летний стаж работы в школе. Сейчас глава администрации МО Саринский сельсовет. Глоток свежего воздуха в "современном историзме" - вот ощущение от этой публикации. Прочитал последние строки, и невольно возникло ощущение, что перед глазами, как в немом кино, проплыл огромный пласт истории моей малой родины. Истории трагической, злой и жестокой. Мятущаяся Россия в муках и боли искала свой путь. Этот исторический отрезок был соткан из сотен и тысяч судеб простых русских людей, которые оказались инструментом строительства нового строя. С высоты истории можно по-разному оценивать суть, содержание и последствия событий этого "смутного времени". После прочитанного у меня впервые за много времени в отношении данной публикации, в отличие от других подобного рода, не возник вопрос: что хочет сказать автор и какие лавры он примеряет на себя. Открытость и объективность, человеческая и профессиональная заинтересованность в поисках и изложении реальных событий, происходивших в Чукарях, Саре и других селах, - вот главные аргументы авторов "Кувандыкского Кронштадта". Шаг за шагом авторы следуют параллельно событиям того времени, не внося в него извне никаких дополнительных моментов. Главная ценность публикации для меня, как уроженца этих мест, достаточно глубоко исследовавшего историю малой родины, состоит в том, что мне не навязывается окончательная оценка происходившего. Терпеливо, бережно, шаг за шагом показан ход событий. Все это позволяет сделать вывод, что авторы не призывают посыпать голову пеплом, не занимают позицию поддержки какой-либо из сторон, а заставляют читателя прийти к объективному выводу: зло есть зло, а добро есть добро.
Вместе с тем отчетливо просматривается оценка нравственных категорий: что есть добро и зло. В этом тоже ценность публикации. И это предлагается читателю сделать путем сравнения и проведения исторических параллелей. Время и пространство не поглощают эти категории, а заставляют переоценить отношение к положению многих вещей в современной действительности. Описываемое в "Кувандыкском Кронштадте" позднее найдет отклик в событиях коллективизации и других эпохальных экспериментах в селе. И везде будет просматриваться одно: сельский мужик долготерпелив, но, доведенный до отчаяния, может стать непредсказуемым и неадекватным.
Есть на окраине села Сара памятник погибшим в годы Гражданской войны. Есть материалы, описывающие события этого времени. Памятник обветшал, пришел в запустение. Не хочется сравнивать, но это напоминает состояние нашей памяти о недавнем прошлом истории села. Наступило время обновить памятник и поставить покаянный крест как символ примирения всех вовлеченных в эту неправедную, братоубийственную войну.
Ценность публикации состоит еще в том, что впервые встречается соавторство редактора, который не подминает своего визави, а идет в параллель, причем позиция открытая, объективная - я исследователь, а не следователь.
И еще: сложный исторический процесс показан не в общих понятиях, а через конкретные исторические судьбы людей. Осмысление и понимание того, что это наше прошлое и отношение к нему должно быть бережным и объективным. Только в этом случае можно быть уверенным в том, что будущее, которое мы строим, будет защищено от подобных явлений. И авторы профессионально преподнесли это, проявив высокую гражданскую позицию, определенную внутренними личными убеждениями.
С уважением
В. Н. СЕЧНЕВ.
Об авторе.
Вячеслав Николаевич Сечнев - краевед, окончил Оренбургский пединститут. Работал в Саринской средней школе инструктором по вождению сельхозмашин, учителем истории, заместителем директора по гражданско-патриотическому воспитанию. В 2005 году избран главой муниципального образования.
Составитель "Книги памяти по Саринскому с/с" - списка погибших на фронтах Великой Отечественной войны.
Возглавлял детское объединение "Сам себе режиссер", создавшее краеведческие и экологические фильмы "Живи, родник, живи" (2001), "Золотые бабушкины руки" (2002), "Живет в памяти наше родное село" (2003) и др. Автор документального видеофильма "Восхитись! Сбереги! Приумножь!" (1999), получившего Гран-при на конкурсе экологических фильмов, проводившемся лесным департаментом РФ.
Организовал работу по увековечению памяти исчезнувших деревень Крым, Байкас, Беркут, Сухойташ, Кр.Труд, Каракуль, Старо-Саратовский, Красная Заря и установку памятных знаков.

Открытие памятника жертвам репрессий 1920-1921

Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.
Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.
Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.
Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.
Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.
Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.
Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.
Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.
Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.
Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.
Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.
Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.
Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.
Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.	Открытие памятника в Зилаире 30.10.2011г.